Алексей Кортнев. Предводитель "Несчастного Случая" и кумир интеллектуально настроенной молодежи, стоял у служебного входа Театра Вахтангова и ждал актрису Юлию Рутберг. Он знал по опыту - на то, чтобы снять с себя шубку, грим и слезы фрекен Жюли, Юльке требуется минут тридцать пять. Если кто-то придет в гримерную с поздравлениями - сорок. Он посматривал на часы, на небо и вокруг и был похож на старшеклассника, ждущего, когда у любимой девочки закончится урок и можно будет сгрести ее в охапку, ото всех увести и накормить мороженым на Арбате. В тот момент мне все было ясно - вот два красивых талантливых человека, они друг друга любят и друг другу необходимы.
Что еще?
А зрители плакали, хлопали, кричали "браво!" и, расходясь, говорили друг другу, что Юлия Рутберг - потрясающая актриса, просто потрясающая актриса. Она такая смешная в "Амфитрионе", такая ехидная в "Пиковой даме" и такая настоящая во "Фрекен Жюли" - когда она взяла ножик из рук своего возлюбленного и ушла умирать, никто не усомнился, что она это сделает. И никто ее не остановил, все смотрели заворожено на ее спину. Потом она сказала мне:
- Вы знаете, я два года назад была совсем другая. Такая шутейная барышня с налетом цинизма. И то, что сейчас, эта моя степень распахнутости - это фрекен Жюли. Чтобы ее сыграть, нужно было содрать с себя все шкуры.

Что и как

Они совершенно по-разному отвечают на одни и те же вопросы. Он - бойко, она - осторожно. Он - профессионально, она - всерьез. Он, говоря о ней, называет ее Юлька, своих коллег по "Несчастному случаю" и жизни вообще - Сашками и Сережками, и это создает иллюзию почти интимной беседы. И этой иллюзией он предлагает вам удовлетвориться. А она изо всех сил держит дистанцию. Но его за его ответами не рассмотреть, он каким-то непостижимым образом выскальзывает из собственного ответа, как из старого пиджака. У вас в руках остается пиджак, пустой, порядком поношенный и в сущности ненужный.

- Свои вокальные данные я продемонстрировал еще в раннем детстве, сидя на горшке. Несколькими месяцами позже написал первый стих. Звучал он так: "Мчатся по мосту машины, все они спешат. Шины, шины, шины, шины по шоссе шуршат".

- Ну да, я на четвертом курсе бросил мехмат и косил от армии в больнице имени Кащенко. Но несколько перекосил, и меня засунули в буйное отделение, в суицидную палату. Там меня подсадили на какую-то гадость, и я за десять дней потолстел на восемь кило. Был готовый овощ без всяких признаков сознания.

- Вам смешной эпизод из жизни? Пожалуйста: однажды по заказу новых русских поехали в Новый год работать в подмосковный пансионат. Автобус, который эти ребята за нами прислали, оказался из автопарка ритуальных услуг, в черно-красных тонах и с люком сзади, как положено. Водитель, привыкший ездить на кладбище, дороги не знал и заблудился. Весь "Несчастный случай" с одной-единственной бутылкой водки встречал Новый год в глухом лесу в автобусе с надписью "Ритуал". Обхохочешься.

- А вам эпизод трагический? Да нет проблем: гитару, подаренную Андреем Вадимовичем Макаревичем, отличную гитару, я потерял бездарнейшим образом в одну несчастливую ночь, когда мы отмечали 30-летие Юльки. По дороге из ресторана до дома у меня отобрали права за... понятно за что, хотя я пьян-то всерьез и не был. И у подъезда я, обесправленный и злющий, забыл эту гитару. Оставил ее, сироту, прислоненной к бамперу. Через полчаса, когда я про нее вспомнил, ее, конечно, там уже не стояло. Очень грустно. Про что еще вы хотели бы услышать?..

Он - игрок в бильярд с приличным стажем. Кладет в лузы отполированные ответы, гладкие, как шары. Проговорив с ним два часа, я ничего про него не поняла, кроме того, что он очень умный. Но это было и так понятно. А она отвечает - так же по-честному, как играет свою фрекен Жюли. Остается совершенно обнаженная, беззащитная, на виду у всех, и не знает, что с ней сделают потом.

- Я боюсь этих интервью. Организм сам, без участия головного мозга, выставляет блоки. Потому что за некоторые свои откровения ты потом так расплачиваешься... Это как бумеранг. которым ты обратно получаешь не в руки, а прямо в лицо. И еще. Знаете, когда я репетировала "Фрекен Жюли", я очень громко произносила один монолог. И наш режиссер. Владимир Владимирович Иванов, сказал мне: "Подумай, пустой кувшин звенит, а когда в нем есть вода, он гудит. Вот так и ты должна гудеть". Это самое любимое мое состояние в жизни, когда во мне происходит гудение. Тогда нормальнo. Но я же не смогу гудеть на бумаге. Опять будут только звон и брызги

- Меня иногда принимают за такую сильную личность, такого пламенного борца за идеал. А я просто люблю, когда белое это белое, а черное - это черное. Я как-то попыталась сделать вид. что есть еще третий цвет, какой-то некий обтекаемый "унисекс", н тут же за это поплатилась. Когда ты на плохое начинаешь реагировать как на обыденное, оно в тебя вползает, начинает тебя разрушать, и ты заболеваешь. А если ты находишь в себе мужество назвать дерьмо "дерьмом", оно отлетает и ты не пачкаешься. А что касается силы - ну да, у меня папа худой, я худая. Мы с ним длинноносые оба. Говорят, в худых людях сил больше. Так что я знаю: на то что надо меня хватит. Возможно, я из тех людей, которые никогда не смогут жить спокойно. Мне нельзя быть спокойной. Я... я как-то бездарною в этот момент, что ли. И срабатывает самосохранение наоборот: если все вроде в порядке, я начинаю озираться по сторонам в поисках смятения. Я недавно зафиксировала это в себе - и испугалась.

...И о чем бы мы ни говорили - о театре или любви, о родителях или детях, о телефоне с определителем номера или о кризисе среднего возраста, Леша все равно отвечал на вопрос "что?", выводя свои эмоции за глухие скобки. А Юля - на вопрос "как?", скрывая детали и выдавая себя. Поэтому я даже не удивилась, когда она сказала:

- Предательство - .это самое ужасное, что мне приходилось в жизни переживать,

А он сказал:

- Я вообще не могу вспомнить случая, когда бы меня предавали. Я даже не знаю толком, что это такое. Потому что тебя предавали ровно столько раз, сколько ты сам воспринимал это как предательство. А я так ничего не воспринимал. Конечно, меня пытали десятки раз: предал меня Вадька Пельш или не предал, когда пошел угадывать мелодии? Но я искренне так не считаю. Видимо, сам будучи большим эгоистом, я понимаю прекрасно, что эгоистические мотивы для человека очень важны н ему надо позволять быть эгоистом. Если он не будет двигаться дальше, идти туда, куда ему нужно, пусть даже перешагивая через дружеские обязательства, ты все равно вместо друга получишь бывшего друга, который тебе неинтересен. Так что пусть идет. Даже если тебе больно, когда он через тебя перешагнул.

Наверное он прав. И даже скорее всего. Однако, я думаю, дело в том, что он - инстинктивно, но предусмотрительно - не подпускает к себе людей на такое расстояние, с которого можно предать. Почти никого, кроме таких проверенных, как Юля.

До и после. Леша

Леша Кортнев - потомственный умница. Его родители умницы, и дедушки были умницами, и прадедушки тоже были умницами с высокими лбами и высшим техническим образованием. Хотя в окрестностях семьи встречались творцы, и талантливейший художник Зверев, между прочим, приходится Леше родным дядей, а его двоюродный брат Саша Сирин играет сейчас в театре Ленком. Но Леша свой мехмат МГУ получил просто по наследству, вместе с группой крови, серыми глазами и вместительным лбом. Судьба его была родителями намечена как контурная карта: совмещение учебы с интересной работой (лаборантом в Институте системных исследований у собственного папы (1985-1988): защита кандидатской диссертации (1992-1993); блистательная защита докторской диссертации (2002-2003). Была выбрана даже тема: что-то про макростратегическое управление. Ему все это оставалось, только раскрасить, то есть прожить. Сначала Леша не планировал сопротивляться надвигающейся Карьере ученого. Во-первых, он знал: сопротивляться собственной группе крови - это глупо. Во-вторых, родители благоразумно давали ему понять, что учиться на мехмате еще не значит не петь. В пример ставились бесспорные образцы: (Сергей Никитин, Александр Суханов и даже Чехов (выучился па врача, а потом взял и написал "Вишневый сад"!). В-третьих, он вообще, обладая ярко выраженной тягой к творчеству, тягой к противлению не болел никогда. Его эпохальное поступление в студенческий театр МГУ тоже было предусмотрено. (Родители, в принципе, были за творчество в разумных пределах. То есть в пределах хобби.) Но тут произошла многократно впоследствии описанная встреча Кортнева и Пельша и их стремительное слияние в дуэт "Несчастный Случай": первые дурашливые и ласковые песни, похожие на слепых котят, первый успех, первые гастроли. На мехмате он дотянул только до четвертого курса. Потом сдулся и бросил потомственную судьбу ко всем чертям. Дома был та-а-кой скандал! Он кое-как иссяк толь - ко через три года, когда Леша устроился режиссером па АТВ, и это было зафиксировано в соответствующей графе трудовой книжки. К моменту их с Юлей встречи Леша Кортнсв: проколол ухо и надел серьгу, написал несколько маленьких шедевров, громко прославился в узких и умных кругах, женился на девушке Ире Богушевской, которая тоже писала и пела песни, родил сына Тему. Его популярность росла, рос его сын Тема, а брак иссякал, сходил на нет.

Есть вещи, о которых либо говорят, либо не спрашивают. Например, любовь.

Он говорит:

- Мы с Юлькой встретились в Доме актера. На сцене я ее ни разу не видел, мне вообще казалось, что театр Вахтангова - это пыль и плесень, что там смотреть?! Дурак потому что был. В общем, я понятия не имел, что это за девушка, но понял, что пропал. А она такая оказалась серьезная. Я за ней ухаживал чрезвычайно бурно, на несколько месяцев вообще выпал из жизни, думал только о том, что она сказала, как посмотрела. В общем, чума. И вот уже почти восемь лет, что, учитывая наши характеры, мне самому иногда кажется несколько странным.

До и после. Юля

Год назад на юбилейном концерте "Несчастного случая" в главном здании МГУ, в зале, битком набитом своими обожателями, Леша Кортнев произносил самые преданные слова в адрес студенческого театра. Что-то вроде того, что если бы не этот театр, то еще неизвестно, как сложилась бы его, Лешина, творческая вообще и личная в частности жизнь. И это было абсолютной правдой. Потому что с Ирой Богушевской он познакомился именно там, а Юля Рутберг вообще родилась на свет благодаря существованию этого театра, в котором ее папа, актер Илья Рутберг, встретил ее маму, пианистку Ирину Суворову. (Илья Рутберг вместе с Марком Розовским и Альбертом Аксельродом этот театр придумали. Для какого-то спектакля они пригласили студентов из Гнесинки. И среди них оказалась одна чудная девушка. А через 25 лет их дочь... А вы говорите - литература!)

У Юли любимая сказка была - "Красная шапочка". Она требовала. чтобы мама рассказывала ее каждый вечер. И когда мама доходила до кульминационного диалога: "А почему у тебя такие большие зубы?" - "Чтобы съесть тебя!" - Юля уползала под одеяло с головой. Три секунды лежала там, умирая от страха, потом выползала обратно и просила: "Мамочка, еще раз!" (видимо, ей уже тогда не хватало подвигов. Потом она читала десять раз подряд "Трех мушкетеров" и при необходимости дралась. Ей казалось, это самое простое, действенное и благородное средство отстаивания чести и справедливости. А подобные вещи она была готова отстаивать всегда. Последний раз она подралась в Щукинском училище, то ли па втором, то ли на третьем курсе. Кто-то из ее однокурсников высказался по поводу ее национальности. Па рыночном языке. И тут же получил по морде. Кстати, в Щукинское она поступала три года, деревенея от вожделения на творческих конкурсах, продираясь сквозь клеймо профнепригодности и больше всего на свете боясь, что ее заподозрят в какой-то протекции с папиной стороны. (А папа, возможно, и рад бы был помочь, но боялся ее гнева больше, чем очередного провала.) В нее поверила Алла Александровна Казанская. Увидела и сказала: "Вот это девочка!" К моменту их встречи с Лешей Юля Рутберг: окончила училище, переиграла тьму комических ролей, заставила говорить о себе как о талантливом приобретении театра, а также как о прекрасном человеке с несносным характером, вышла замуж за актера Александра Кузнецова, родила сына Гришу. Потом Кузнецов уехал в Америку. Она осталась и рассталась с ним. Ей казалось, что с большими любовями в жизни покончено навсегда.

Она говорит:

- Я даже не знала о существовании Леши Кортнева, никогда не ходила в студенческий театр, мне там все казалось одной дремучей самодеятельностью. Это моя дурацкая гордыня, конечно. Мы познакомились в молодежной секции Дома актера, когда писали капустник Питеру Штайну. Я увидела: какой-то новый мальчик, с серьгой в ухе, так здорово мыслит, красиво и быстро. Это было совсем не похоже на любовь с первого взгляда, и даже со второго взгляда было не похоже на любовь. Меня потянуло к его мозгам, и я не сразу поняла, что Алеша за мной ухаживает. Я так была обожжена предыдущим браком, что мне тогда требовался не поклонник, а психотерапевт. И он это понял и стал меня сначала просто лечить, заботливо, бережно и обстоятельно. Я думаю, именно потому это так прочно вошло в мою жизнь, что прелюдия продолжалась долго. Потому что вообще-то я человек больших скоростей. Но то, что происходит на большой скорости, похоже на катастрофу: сшибаются два поезда, деформация происходит колоссальная, а потом разлетаются в разные стороны, покореженные, и все. Я понимаю мужчин, когда-либо влюблявшихся в Юлю Рутберг. Она похожа на перочинный ножик: узкая, складная, изящная и хорошо заточенная. Специалисты по холодному оружию говорят, что такие ножики производят на людей столь же завораживающее воздействие, как огонь и море. Очень может быть...

Лодка и быт

В течение нескольких лет Леша Кортнев и Юля Рутберг интриговали близкую к театру и рок-н-роллу публику своим неопределенным семейным положением. Они называли друг друга "мужем" и "женой", продолжая жить каждый в своей квартире. Это казалось творческим и новаторским подходом к заштампованной матримониальной теме. Теперь это им самим кажется смешным.

Он говорит:

- Все это бравада, глупость. Мы это уже прошли. Теперь живем нормально, как люди. Хотя как - нормально? У нее, например, до конца октября занято все время с десяти утра до десяти вечера, а у меня - с семи вечера до часу ночи. Таким образом, на общение остается время с двух ночи до восьми утра. Оно же - время на сон, телефонные звонки и разговоры о смысле жизни. Без которых мы не можем, потому что каждый вечер выясняется, что кто-то не до конца все уяснил, а дальше двигаться без этого нельзя.

Она говорит:

- Все эти наши жалкие попытки быть свободными... Я не так давно поняла: наши родители были честнее нас, взрослее и совестливее. Они как-то находили в себе мужество всерьез жениться, сходиться, расходиться и нас растить. Для меня то, что у меня была нормальная, стационарная семья, постоянно присутствующие мама и папа, было очень важно. А то, что любовные лодки бьются о быт, - это глупости. Они бьются о вранье. Просто важно обо всем договориться на берегу. Потом может быть все что угодно. Можно так втюхаться, в такую бурю влететь! Конечно, когда ты первый раз в жизни влюбляешься, ты даже представления не имеешь о том, что может быть дальше, и ни о чем таком и не думаешь. А потом ты уже знаешь, чего бы ты не хотел больше никогда. И каждый договаривается о своем, как будто исповедуется; этого я перенести не могу и не хотел бы переживать еще раз. Так вот, мы договаривались: не должно быть лжи, не должно быть трусости, и обязательно - сопричастность к тому, что делает другой. Мы просто завязываемся в клубок и вместе катимся дальше.

Он говорит:

- ...Так что жизнь у пас по-прежнему не нормальная, а... прогрессивная. Вообще я к ней привык, она мне даже нравится. Правда, иногда, когда на душе пакостно, хочется, чтобы тебя приласкали... А эта звонит после спектакля и говорит, что едет в Дом кино, потому что что-то такое невероятно важное нужно немедленно обсудить с режиссером! И сидишь дома, как дурак, один, пьешь в одиночку, просто порнуха какая-то. В такие моменты я говорю себе, что нужно быть мужчиной и держать в ежовых рукавицах свою душу, ум и тело. Потому что Юлька вошла сейчас в такой вираж! Только в этом году запустилась в пяти картинах. И я был бы просто каналья какой-то, если б вдруг встал и позу и предложил ей выбирать: или я, подруга, или твоя работа. К тому же мне категорически не нужна Юля - домохозяйка. Она мне даже противопоказана. Равно как и я свою жену и качестве оруженосца никогда бы не заинтересовал.

Она говорит:

- Мы сообщающиеся сосуды. Когда один радостно кипит, второй отзывается тем же. Когда один прокисает, другой тоже начинает бродить. Но устроены мы очень по-разному. Когда мне что-то в жизни начинает жать, я взрываю эту ситуацию сразу же. Поэтому мои кризисы протекают гораздо более буйно, бурно и безопасно для окружающих. А Леша тянет до последнего, делает вид, что все в порядке, все ОК... и потом на него наваливается такая коматозушка. Тогда ему нужны две взаимоисключающие вещи: во-первых, чтобы его оставили одного, а во-вторых, чтобы я была рядом. И не в качестве строгого, но справедливого товарища, а в качестве чего-то другого. Нежного. Он мне в эти моменты может говорить такие нелицеприятные вещи, которые в другое время повлекли бы за собой бурю, - а тут я все слушаю, потому что знаю: ему просто все это надо вытащить из себя, весь накопившийся хлам. И еще в такие минуты я ему говорю, что он безумно талантлив. Я на самом деле так считаю всегда, но в мирное время чаще ругаю, чем хвалю. Вообще я недавно убедилась: надо успевать людей хвалить и не стесняться нежности и слабости. Потому что без слабости и нежности мы иногда деревенеем. Какие-то прописные истины вдруг открываю, хотя вроде взрослая уже.

Их мальчишки, Гриша и Тема, дружат между собой, вот что удивительно и замечательно, особенно если учесть, что они такие же полярные индивидуумы, как Юля и Леша. Гриша - шторм. Тема - штиль. Тема часто сидит и о чем-то думает. Гриша тоже думает, но не ясно, когда. Видимо, на бегу. Когда они встречаются, то влияют друг на друга очень положительно. Гриша, например, научил Тему кататься на горных лыжах. Правда, Тема пока не привил Грише любовь к запойному чтению, но, может быть, еще привьет. Недавно у Темы в школе было сочинение на тему "Как я провел лето". И он написал: "Мы ездили в Испанию, и там было очень здорово, и там был мой брат, Гришка".

Кризис жанра. Леша

Юле недавно исполнилось 34. Леше вот-вот исполнится 33. Примерно в это время господин Данте заблудился в собственной жизни и попал в какую-то скверную передрягу. Психологи впоследствии объяснили это классическим кризисом среднего возраста. Я хотела спросить у них обоих, думают ли они но этому поводу что-нибудь, но Леша вдруг сам внезапно сказал:

- Я недавно обнаружил скверную вещь: мне надоело писать песни.

- Неужели по классической формуле: "Земную жизнь дойдя до середины..."?

- "...Я очутился в сумрачном лесу". Да. Я очутился. Как раз где-то там. Все эти концерты, записи, клубные сцены - все это мне конкретно надоело. Может, скоро мы начнем писать, какую-то совсем другую музыку. И играть ее в каких-нибудь, драматических спектаклях. Или мюзиклах. Нужно только выждать время, потому что, пока все человечество будет катаваситься по поводу своего вхождения в новый век, глупо задаваться с театральными премьерами. Это все равно что тихо мяукнуть на пожаре. Никто не услышит.

- А вы что, проснулись как-то и поняли, что все это полная ерунда, то, чем вы раньше занимались?

- Нет, я скорее понял, что это не ерунда, но заниматься этим я больше не могу. Потому что я перестал восхищаться собственным творчеством. А раз так, то пора завязывать. Вообще я эту теорию не так давно открыл и с тех пор не устаю ее проповедовать: твои собственные песни, стихи или что там ты делаешь, хоть табуретки, должны тебе нравиться больше, чем все другие табуретки. Иначе зачем ты их настрогал? Коли чьи-то песни тебе нравятся больше своих, а ты все равно пишешь собственные, то получается, что ты кормишь гостей тем, что не стал бы есть сам. Для себе припрятал вырезочку, а людям сплавляешь обрезки. Нехорошо.

- А если до вас песни писал Галич, а стихи Мандельштам? Может быть, вообще тогда ничего писать не стоит?

- Почему? Наоборот, наличие великих меня всегда раззадоривало. И лучший катализатор творческого процесса, когда "запирает", - почитать раннего Мандельштама или раннего Пастернака. Там видны моменты, когда можно сделать, лучше. Не потому, что они плохи, а просто изменилась скорость времени и скорость мышления. И тут же ты видишь, как это сделать, и начинаешь пузыриться. Но главное, что бы ты сам был в восторге от того, что получилось. Тогда ты имеешь полное моральное право это издавать. А я сейчас смотрю на наш шестой альбом холодным взглядом и понимаю, что он сильнее предыдущего, его можно продать в таком-то количестве, получить столько-то денег. Не понимаю только зачем.

- А может быть, это возраст степенный и возросший профессионализм не дают вам радостно мурлыкать от собственного творчества?

- Может быть. К тому же еще я заметил: нас перестали слышать. На концерты ходит одна и та же публика, уже не для того, чтобы слушать, а чтобы тащиться от собственной причастности. Это очень тяжело, когда ты десятый раз видишь в зале те же лица в количестве пятисот штук.

- Разве можно запомнить, пятьсот штук лиц?

- Оказывается, да. И я понимаю, что в 33 года бормотали, что-то на кодовом наречии "дыр-бул-щил" для пятисот обожателей - стыдно. Пора разговаривать с миллионами. Пора научиться говорить о том, что тебя действительно интересует. так, чтобы тебя все поняли, все нормальные люди. Родители твои, например. Или соседи по лестничной клетке.

- В 33 года родители и соседи уже подпадают под категории "нормальный человек"?

- Гм... Да, оказывается. Ну да, конечно: сначала своими считаешь трех человек из класса, потом - десять человек из группы, потом - свое поколение, и наконец - о ужас! - стирается понятие "поколение". Оказывается, ты просто человек, и остальные - тоже люди. Хотя я всегда был челочек лояльный и валентный, соединяющийся практически с любыми людьми. До сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Некоторые эту черту во мне очень не любят. Юлька, и частности. Она говорит: "Как ты можешь?! Это же подлец и жадная сволочь!"

- А как вы можете?

- Элементарно совершенно. Я чаще всего общаюсь не с людьми, а с функциями, которые эти люди выполняют. Хотя я даже готов с ними водку выпивать и разговаривать о жизни. Потому что люди как особи мне интересны и не противны. А она если говорит с человеком, значит, это друг. Или она вообще не говорит. Просто здоровается.

Кризис жанра. Юля

- Вы застали меня в такой момент - как бы стояния на одной ноге. Я какие-то вещи очень сильно сейчас переосмысливаю. И мне трудно говорить, потому что я скорее могу заплакать, чем облечь это все в некие словесные завитки.

- Почему?

- Не знаю. Наверное, кризис среднего возраста.

- Разве его не придумали психотерапевты, чтобы брать деньги за сеанс?

- Нет, конечно. Никто его не придумывал. Это как оползень, который начинается в каком-то одном месте, и дальше может обрушиться все. Начинается и работе, потом переползает на друзей, на семью. И я понимаю, как люди без видимых причин иногда выходят из окна. Или обрубают старую жизнь топором. А это очень больно. Мы же не ящерицы.

- Но почему именно в этом возрасте хрестоматийном?

- Не знаю. Наверное, это связано с тем, что к 33 годам ты набираешь максимальную скорость, загоняешь себя в такой ритм, в такую суету, что уже не успеваешь замечать даже, как ты живешь, не говоря уже - зачем ты, собственно, это делаешь. Мечешься, мечешься - и понимаешь, что еще чуть-чуть и тебя просто накроет с головой, поглотит, проглотит. Утром съемки, днем репетиции, вечером спектакль. Я же сама всего этого хотела! Получила: снимаюсь сразу в пяти картинах, играю в театре, до конца октября нет ни одного свободного дня, ни од-но-го. Представляете? Судьба дарит подарки: прекрасные люди в съемочных группах, замечательные ребята в театре. И вроде бы нельзя жаловаться. И нельзя отказываться от работы: никто тебе не даст ни другой жизни, ни другой молодости. Но - кто бы знал, как все это непросто!

- А есть выход?

- Не знаю. Может быть, только пристальнее за собой следить. Потому что ты меняешься, обязан меняться, и это, видимо, нормальный процесс. Приучаешь себя к компромиссам. И можно заодно приучить себя к гадости. Я тут наткнулась на фразу Черчилля: "Человек, который до 40 лет не был радикалом, а после 40 не стал консерватором, либо дурак, либо прожил жизнь зря". Это старик Черчилль сказал просто про меня.

- Вы стали консерватором?

- Похоже, становлюсь. Я вдруг обнаружила, что ненавижу бескультурье и воинствующий дилетантизм так... так, как будто мне не 34, а все 75!

- И научились компромиссу?

- В полном объеме, к счастью, нет, но согласилась наконец, что бывают "нужные встречи", что нужно прийти на открытие фестиваля и в то время, пока идет фильм, устроить свою будущую жизнь. Научилась не ввязываться в ненужные какие-то споры. Обнаружила, что вообще есть очень мало людей, с которыми мне хочется говорить. Раньше, если кто-то что-то говорил, а я была с этим не согласна, я спорила до хрипа. Теперь я буду спорить только с тем, кто мне глубоко небезразличен. А во всех остальных случаях скажу: "Да? Ну, возможно, вы правы". И просто отойду. Мне уже жалко времени и нервов, в конце концов у меня есть папа, мама, Гриша, Алеша. Я лучше с ними побеседую.

Минус и плюс

Он норовит жить как живется. Она живет но гамбургскому счету. Не очень здорово, если у вас поблизости нет ни одного гамбургского счета: это расхолаживает. С другой стороны, два гамбургских счета засчитали бы друг друга на раз-два-три. Она говорит, что он чудовищный эгоист, но это, видимо, ее судьба - жить с таким чудовищным эгоистом. Потому что ей нравятся именно такие мужчины - умные, талантливые и продвинутые, которым необходимо состояться и поэтому на все остальное иногда легче просто наплевать. С последним она совершенно не согласна и пытается бороться, хотя и подозревает, что, видимо, это прерогатива всех мощно заряженных мужчин, которые родились, чтобы на этой земле оставить след. Он говорит, что она человек исключительной внутренней порядочности, близкой к педантичности. Тяжело, конечно, но ему нравится, и он надеется, что когда-нибудь потом... Когда они состарятся и превратятся в старосветских помещиков... То, наверное, с удовольствием будут, держась за руки, любоваться закатами у окна. Круглосуточно. Она говорит, что они существуют вдвоем так долго, потому, что они "минус" и "плюс".