- Твое душевное состояние на сегодняшний день?

- Я очень взволнован тем, что серьезно болен наш барабанщик Дима Морозов, сейчас он лежит на обследовании, и мы надеемся, что через три-четыре недели он вернется к работе. А сегодня "Несчастный случай" первый раз в жизни будет играть с другим ударником - бывшим музыкантом группы "Иван - Кайф", нашим старинным другом Пашей Черемисиным. В остальном все нормально: трудимся над новым материалом для следующего альбома, написали кучу песен, поэтому во многом я достаточно спокоен. Что касается общего душевного состояния, то идет к концу работа в фильме "На бойком месте" по Островскому - там я играю графа Миловидова. Дико замучился клеить бакенбарды, усы и парик, в жару это неимоверно тяжело! Но это касается неудобств с гримом. А роль отличная. У Островского великолепный язык - если принимаешь парадигму языковую, ментальную, тебе становится очень хорошо и легко, потому что Александр Николаевич - блестящий писатель. У него абсолютно разговорная речь, при том что она театральная, старинная российская, но не нарочито литературная. Это нормальный человеческий язык, чистый, общаться на котором удобно, опять же если принимаешь эти условия игры.

- Чем ты больше всего любишь заниматься?

- Конечно же, написанием песенок, репетициями, разными придумками. Естественно, в первую очередь воспринимаю себя как музыканта "Несчастного случая", как автора команды. А все остальное - ведение концертов, теле - и радиопрограмм очень полезно, чтобы песни команды находили больший отклик. Так что шоу - деятельность не основное мое занятие. Очень надеюсь, что наша музыка останется надолго - на гораздо больший срок, чем телевизионные и радиопроекты.

- Кто твои герои?

- В самом обобщенном смысле - Арнольд Шварценеггер и, конечно, не артист Форд, а Индиана Джонс. Если Арни это актер, создавший огромное количество ролей, то Индиана Джонс, наоборот, "сделал" Форда. Джек Николсон? Гораздо в меньшей степени - он очень похож на меня, поэтому не может быть героем - такой оплывший, лысоватый, постаревший, уставший плэйбой. Вот такой образ меня совершенно не интересует, потому что я могу создавать его сам. Мне ближе интеллектуальный герой боевика, который превосходит своих оппонентов силой мышц и мощью ума. В музыке это Эдриан Белье - мой реальный кумир, обожаю этого человека, хотя с ним незнаком. Помимо этого Леня Федоров ("Аукцыон"), Рома Суслов ("Вежливый отказ"). Моя бывшая жена Ира Богушевская, боготворимая мной женщина, которая, на мой взгляд, чертовски тонка. И, конечно, Лена Юданова из "Колибри". Этих двух женщин я могу ставить рядом по таланту исполнительскому и, в первую очередь, авторскому. Есть те, чьи имена наверняка ничего не скажут широкой публике, кроме двадцати - тридцати друзей, знающих друг друга давно. Это люди, от которых я очень много беру и, надеюсь, очень много им даю. Это не герои - они просто помогают жить.

- Чего ты боишься?

- Разрушения того, что было создано в течение многих лет. Я не боюсь за себя, а очень переживаю за своих друзей, например, когда они сидят за рулем. Ужасно боюсь, что случится беда, тем более в жизни уже был такой опыт, когда Ирка разбилась на машине, правда, она сидела рядом с водителем. Очень боюсь, хотя, как правило, стесняюсь в этом признаваться, самой мерзкой мелкой подлянки, которую может кинуть близким жизнь. Травмы, упаси Бог, смерти.

- Ты когда-нибудь молишься?

- Нет, я не религиозный человек, тем более что я не крещен. Не молюсь, а произношу свои внутренние заклинания, но это нельзя считать молитвой в общепризнанном смысле - просто потому, что не знаю, к кому обращаюсь.

- Был ли в твоей жизни мистический опыт?

- Нет. Все, что нами достигнуто, это результат работы, а не вмешательства потусторонних сил - высших или низших. Может быть, то, что у нас хотя бы на пятьдесят процентов получается все, что мы задумали, есть рука Господня, чье присутствие на небе я отнюдь не отрицаю, даже будучи нерелигиозным человеком.

- Ты живешь в достатке и благополучии?

- В достатке, но не благополучии, потому что, насколько я понимаю, последнее - это благо полученное, подаренное. Я и моя жена Юля Рутберг, актриса театра Вахтангова, живем на те деньги, которые зарабатываем, а зарабатываем достаточно много. Но мы очень много работаем. Слава Богу, мне до сих пор никто таких упреков не кидал, но, в принципе, понимаю, что можно сказать: "А, вот ты зарабатываешь несколько тысяч долларов в месяц (сильно несколько) и в этой стране живешь!" Но я просто вкалываю с девяти утра и до трех ночи каждый день. Для меня это норма. Если утром не договариваюсь о концертах, то сижу в горячей ванне и пишу - это начало рабочего дня. Не уверен, что меня надолго хватит. Может, лет на десять, а потом просто физические силы истощатся. На черный день или сытую старость ничего не отложено, но есть еще время это сделать. А потом, первую половину жизни ты работаешь на свое лицо, а вторую - твое лицо работает на тебя.

- Твое определение счастья?

- Свобода в любви. Это очень тонкий филологический момент: не свобода выбирать любовь, а свобода жизни в одной любви, которая у тебя есть и которая оставляет тебе достаточно свободы. Думаю, в настоящее время я абсолютно счастлив, потому что у нас с Юлькой сейчас вот именно такая жизнь, я ее очень люблю. И вовсе не тяжко то, что в семье два актера, у нас нет никакого "дурдома" из-за этого - мы общаемся достаточно мало, но очень интенсивно. Не экстенсивная семейная жизнь, когда "с утра до вечера по чуть-чуть", а раз в три дня по три-четыре часа, но зато ого-го как!

- Боишься ли ты смерти?

- Сейчас нет. Еще раз повторюсь: я очень боюсь смерти моих близких, поэтому своей Смерти с большой буквы - нет. Я здоровый человек. Я могу себя контролировать, я знаю, с какой скоростью водить машину, понимаю, что не надо перебегать улицу на красный свет, что не следует есть грибы из вспучившейся банки и т.д. Меня совершенно не тянет делать глупости - адреналина в крови хватает и так, потому что меня "прет" от собственного творчества, например, и от наших концертов. Мне вовсе не нужно прыгать со скалы или гонять по Москве со скоростью двести километров в час. Достаточно тихонько приехать домой, чтобы донести эту чашу, не расплескав, запереться и даже не надо ни гитару брать, ни компьютер включать - это все после, когда уже что-то придумается. Могу колесить, ходить по квартире кругами - меня это так "вставляет", что никакие наркотики и рядом не стоят. А что касается "мужицких игр" вроде пейнтбола или, не дай Бог, стрельбы из АКМ по живым мишеням, то я занимаюсь вполне серьезным спортом - достаточно экстремальным видом горных лыж, а именно гигантским слаломом. Но опять же знаю, что я могу на этих лыжах, отдав им уже порядка двадцати лет, так что контролирую ситуацию.

- Когда ты плакал в последний раз?

- Делаю это постоянно. Я очень слезливый человек, но не в повседневной жизни, а в каких-то умозрительных ситуациях. Расплакаться в реальной жизни очень трудно. А вот жизнь человеческого духа подспудная, она может довести до слез. И на сцене плакать нельзя, это очень слабая актерская позиция! Это не моя формулировка (не помню, у кого я ее свистнул), но мое глубочайшее убеждение - хохотать и рыдать должен зритель! Доходить на сцене до экстремальных проявлений своих эмоций я не должен.

- Похож ли ты на своих друзей?

- Друзья все абсолютно разные. Есть, пожалуй, только один человек, на которого я похож, это Валдис. У нас совершенно разные культурные корни, воспитание, образование и т.д. Но в психофизическом смысле, по моторике внутренней, у меня с Вадькой абсолютное понимание. Мы можем друг с другом не соглашаться, но всегда, когда набираю его телефонный номер, я уже примерно представляю, что он ответит на мой вопрос. Это тот случай, когда с человеком можно разговаривать молча. Все остальные - очень другие. Ближайшие друзья - это, конечно, в первую очередь "Несчастный случай", с музыкантами которого мы общаемся девяносто процентов времени в своей жизни.

- Ты храбрый человек?

- Не могу сказать, что именно такой. Бывает, трушу в ситуациях, когда приходится сталкиваться с нечеловеческими проявлениями чувств и эмоций, но я достаточно самовлюбленная личность, чтобы не показывать свою трусоватость. Поэтому несколько раз в жизни мне приходилось совершать почти героические поступки, например, выводить пьяного с ножом из метро.

- Кто твои главные учителя?

- Николай Алексеевич Заболоцкий и Тарковский-старший. В очень большой степени - Андрей Вознесенский - довольно много я у него взял от "шоу - поэзии". Соглашался ли я с тем, что он делал? Он в течение жизни писал настолько разные вещи, что можно всегда было найти, что принимать, а что нет. И, что уже становится "общим местом", Пастернак, Мандельштам - не вполне, как ты говоришь, "школьная программа", тем более что, когда я учился, этих имен в учебном плане не было и в помине. В музыке - в первую очередь Гребенщиков. Умение адекватно спеть стихи - это, наверное, его епархия и окуджавовская. Я довольно долго возился с КСП и понял, что помимо "лыжи из печки торчат" в этом жанре существовали Дольский, Луферов, Васильев и Иващенко (вот, кстати, еще два учителя). И они не просто "хоть умеют играть", они это делают существенно лучше, чем большинство нынешних эстрадных исполнителей. Главное, что сделали Васильев и Иващенко для "Несчастного случая", так это научили нас петь тихо! И этому никто, кроме каэспэшников, научить не в состоянии - петь тихо так, чтобы тебя слышала каждая муха в этом зале. А потом, когда тебя расслышат, уж так е...ть по барабанам!

- Какое качество ты больше всего ценишь в мужчинах, в женщинах?

- В женщинах, конечно, ум и красоту. Это частое сочетание, но бывает ум холодный, а бывает теплый. А красота необходима - я, к своему большому сожалению, не могу испытывать влечение к некрасивым женщинам. Юлька моя невероятно умна и очень красива. В мужчинах - примерно то же самое. Мне гораздо легче сказать, чего я не переношу в людях: плохого запаха и коротких ногтей.

- Хотел бы ты что-нибудь изменить в себе, если "да", то что?

- Наверное, хотел бы сразу стать атлетом, не прилагая к этому никаких усилий. У меня есть избыточный вес. Поскольку имеется природная склонность к полноте, это нервирует. Хотел бы изменить свои физические параметры. А умственный и духовный потенциал я бы оставил таким как есть, потому что изменять в себе что-то - значит признаваться в своей несостоятельности.

- Твоя самая большая любовь в жизни?

- Мама с папой, и пока этого перешибить не смог никто. Я очень люблю своего сына Темку, но мы с ним редко общаемся. Да, родители и сын, ради них я могу распроститься со всем тем, что нажил - именем, славой, деньгами. Хотя, наверное, я латентный христианин. Вот если привести ко мне совершенно незнакомого человека и сказать, что завтра он умрет, не откажись я от всего, что заработал в этой жизни, я не знаю, откажусь или нет. Ты говоришь, что это его проблемы, но понимаешь, какая штука: это ведь тоже сродни гордыне, я не хочу сказать, что Кортнев - бессребреник. Вот представь, что утром ты говоришь себе: "Я создал жизнь!" То есть не просто родил ребенка, а произвел на свет взрослую, развитую личность. И вот если ради этого тебе скажут "Отдай все, и завтра появится человек", кто его знает, может, на это и стоит пойти.

- Страдал ли кто-нибудь по твоей вине?

- Да, многие, но перечислять их нет смысла. Я очень переживаю по этому поводу.

- Трудна ли твоя жизнь?

- Да, конечно. Любая счастливая жизнь невероятно трудна. Думаю, что унылое существование как раз легко.

- Без чего ты не можешь обойтись в жизни?

- Без горячей ванны по утрам, без внимания, любви людей к себе, без свободы. Без одиночества в течение нескольких дней, без возможности остаться наедине с собой, чтобы тебя никто не доставал в этот момент - отключаются все телефоны и закрывается дверь или уезжаешь на пару - тройку дней в Подмосковье, где не берут никакие пейджеры и мобильные. И это, наверное, самое противное, с чем приходится сталкиваться моим близким. Я не равнодушен к ним, но очень невнимателен - могу на неделю забросить семью, а когда после этого звонит мама и спрашивает, куда же я пропал, что случилось, я первые тридцать секунд не понимаю, о чем идет речь. Вот же я, все в порядке. А потом думаю: "Ё-моё, действительно, уже столько времени прошло, а я и не заметил!"

- Есть ли люди, которых ты никогда больше не хотел бы видеть?

- Я бы не хотел видеть умерших.

- Как, по-твоему, избежать несчастья?

- Испытываю несчастье почти каждый день - я очень рефлексивный человек с тяжелой формой ипохондрии. Это у меня от предков. Считаю, что человек счастливый, удовлетворенный - это человек нетворческий. Я просыпаюсь, и мне нехорошо оттого, что вчера что-то не дописал. Совершенно серьезно полагаю, что не существует относительного счастья или несчастья. Когда болит зуб, кажется, что боль пройдет - и наступит счастье для всего человечества, все будет хорошо. А вот хрен! Или не можешь решить задачу и думаешь, если это или то сделаешь, придет свобода! И вот именно в этот момент начинает болеть зуб.

- Что в твоем понимании красота?

- То, что возбуждает, удовлетворяет. Для меня это как раз базовое понятие: в любой системе доказательств нужно дойти до аксиом (все-таки физико-математическое образование дает о себе знать). Есть точка, прямая, плоскость и т.д. Для меня красота - не определяемая вещь, а наоборот, то, с помощью чего можно определять другие понятия.

- Кого ты считаешь самой красивой женщиной, самым красивым мужчиной?

- Это собирательные образы - я очень люблю красоту в людях, и в числе ближайших друзей есть пять-шесть невероятно красивых.

- Считаешь ли ты себя красивым человеком?

- Я убедился в том, что моя внешность и манера поведения могут производить впечатление на людей обоего пола. Наверное, в этом участвуют и чисто физические данные. Я знаю, что достаточно киногеничен. Но у меня есть одно твердое правило: я никогда не смотрю то, что снято. Никогда не сравнивал себя на пленке с тем, что я есть в жизни, - считаю это неполезным, потому что начинаешь подчиняться себе целлулоидному.

- Где бы ты хотел жить?

- В Москве. Я очень много поездил по миру, и нигде мне так не интересно, как в России. С трудом, но можно выдержать Нью-Йорк, Лондон и, в меньшей степени, Киев, Париж и Рим. Первые три города люблю за возможность быть там одиноким при невероятном темпе жизни, потрясающем смешении культур, языков. На самом деле в Москве меня прикалывает, что так много бандитов, грязи на улицах - это начинает "раскручивать" на что-то свое.

- Твой жизненный девиз?

- Любим и свободен!